В своё время, три года назад, в попытках найти языковую школу в Англии для моего сына Кирилла, я обратился за советом в «Обучение за рубежом» к Андрею Буховцеву, предлагавшему помощь со страниц этого журнала. В ответ — набор из двух-трёх широкоизвестных из любого рекламного буклета школ недалеко от Лондона и нравоучения на страницах журнала (уж не знаю, мне ли одному предназначалась та лекция или к нему с подобными вопросами обращались и другие родители, стремившиеся дать своим детям хороший английский). Суть моего вопроса заключалась в стремлении найти языковую школу в Англии с минимальным присутствием в ней русскоговорящих студентов. Уж не буду дословно вспоминать «советы бывалого», помню только, что ни один из них по отдельности мне не пригодился, а все вместе вызвали только улыбку своей стандартностью. Помню также, какой гневной критике подвергся сам выбранный мной принцип подбора школы для ребенка.

Школу в итоге я выбрал не самую «русскомалонаселенную», но произошло это потому, что другие критерии выбора тогда сыграли более важную роль: друзья-англичане пригласили Кирилла пожить у них до и после 10 учебных недель, и, кроме того, их присутствие в городе все-таки давало надежду, что в случае экстренной необходимости 14-летнему студенту будет к кому обратиться за помощью. Экстренной необходимости, слава богу, не возникло, лето прошло замечательно, если не принимать во внимание того, что в своих ощущениях я не ошибся: сын позже полностью подтвердил, что много русского вокруг очень мешает погружению в английский. А прошлым летом то же самое сказала и семнадцатилетняя племянница по возвращении из Англии. Так что школу с как можно меньшим «русскоязычным населением» в случае необходимости придётся искать заново, поскольку утверждал всегда и продолжаю утверждать: это одно из главных условий быстрого и существенного прогресса в изучении английского. Упорствую в этом не на голом месте, а исходя из личного опыта и неоднократного подтверждения сего факта другими.

Я сам начал воспринимать английский как язык лишь чуть более десяти лет назад в возрасте уже за тридцать. Тогда, в первый воскресный вечер своего пребывания в Англии, ошарашенный полным непониманием, я остался один на один с семьей Баскервиллей в Плимуте. На следующий день был колледж и новое потрясение — от абсолютно «не нашей» системы обучения и от объема услышанного, не говоря уже об увиденном (первый визит за границу). До этого был немецкий в школе и запас в три-четыре сотни английских слов авиационной фразеологии, вложенный в мою голову в училище и обновляемый на периодических курсах повышения квалификации. Для ясности: это и не язык вовсе, а инструмент для выполнения сугубо специфических задач в узком диапазоне стандартных ситуаций, набор готовых фраз, построенных зачастую вопреки грамматическим правилам.

Ровно две недели я изъяснялся (особенно в семье) в основном движениями головы и жестами, и только третьим воскресным утром меня как прорвало — я заговорил! Причем так, что остановиться не мог до вечера, чем очень удивил англичан, а хозяин (уж не знаю, было ли это у него запланировано заранее или моя «болтливость» его сподвигла) даже взял меня к себе на работу, где я и узнал, почему в «мире развитого капитализма» существует такое явление, как безработица, только-только начинавшее официально признаваться и у нас.

Именно за те четыре недели я на своём собственном опыте убедился, насколько эффективен метод десанта в живую языковую среду. «Дурак дураком» — самое соответствующее твоему состоянию определение в первое время, и чем быстрее пропадает нервозность по этому поводу, и включается работоспособность и желание понимать, что происходит вокруг — тем больше времени остается на плодотворную учёбу. И вот здесь-то и начинает сказываться (естественно, не в лучшую сторону) наличие в твоей группе людей, говорящих с тобой на одном языке. Как ни уговаривает преподаватель (а преподаватели у нас тогда были очень приятные и талантливые) обсуждать предлагаемые темы только на английском — не помогает. Разговор на очень плохом английском неизбежно переходит в общение на русском. Однако, очевидный положительный эффект обучения у преподавателей-англичан, ни слова не говорящих по-русски, – факт, который оспорить невозможно. Почти полное непонимание первых минут быстро сменяется удовольствием превращения в «человека думающего», пытающего соображать, ну а там уж и до Homo Sapiens совсем недалеко. К концу четырехнедельного курса уже начинаешь ловить себя на понимании того, чтό означает «думать на английском», а в семье вызывает восторг твоя прорезавшаяся способность улыбаться английскому юмору и отвечать шуткой на шутку. Насколько бóльшим и быстрым был бы эффект при отсутствии возможности и необходимости общаться в эти четыре недели на русском — остается только гадать…

Оговорюсь, впрочем, что если основная цель поездки за рубеж — отдых и общение, а язык — только попутно, либо это вообще выдуманный родителями предлог, до которого ребенку и дела нет (уж он-то знает, зачем он едет!) — тогда наверняка свой круг общения ближе, понятнее и приятнее. Но и заметных результатов в изучении языка в этом случае не дождаться…