2 последних месяца дома были почему-то особенно спокойными и даже счастливыми — мелкие проблемы не доставали, все казалось настолько прекрасным, что возникло даже желание, чтобы на последнем этапе из посольства сообщили о невозможности предоставления визы. Понимал, что еду в страну, где ни языка, ни людей, ни традиций, ни житейских обыденностей, которые совершаются на полуавтомате, я совсем не знаю. Народ обычно настроен более оптимистично перед отъездом.

Ожидания оправдались на полную катушку, даже чуть больше. Постепенно к ситуации стал привыкать: немецкий потихоньку заучивался, с аспирантурой дела вроде бы тоже шли. По некоторым житейским вопросам стал специалистом лучше самих немцев (один из первых навыков — как позвонить домой так, чтобы цена была ниже 2 рублей за минуту). Появились и друзья, новые знакомые — и их число с каждым месяцем нарастало.

Но, что интересно, самого культурного шока как такового не чувствовал. Проблемы с языком, неувязки со сложными агрегатами по продаже всяких билетов, знакомство с немецкими бюрократами — это почти неизбежно. Само собой разумеется, что с этим сталкиваться приходится. Но культурный шок казалось бы обошел стороной: в университете вроде разговаривал нормально, отличные отношения с друзьями (ясное дело, тоже иностранцами), люди вежливые, улыбаются.

На свое место все пришло где-то через полгода. Тогда, столкнувшись с некоторыми, как мне казалось, странностями в поведении людей, а также оглянувшись на все их прошлые действия, осознал, что ведут они себя весьма странно. Широко улыбаясь уже в первый день знакомства — так широко, что кажется, что это чуть ли не «дружба с первого взгляда», могут уже через короткое время, сказать в лицо шокирующие вещи. И первые месяцы как-то все спускается на тормозах. Ну ладно, один сказал, ладно второй, ну третий. Четвертый? А пятый с чего? И широкая улыбка — это лишь частный случай: почти вся реакция людей кажется вообще какой-то неадекватной. «Они все в душе фашисты», — такое мнение мне приходилось слышать.

Не знаю, что в душе у немцев, но возникающие проблемы слишком легко бы было полностью объяснить «плохими немцами», уподобившись многим мигрантам старшего поколения, которые так и делают. А ситуация действительно получается странная: от человека, от которого ожидаешь дружелюбие, вдруг следует неприятный «холодный душ». От того, кого считаешь за очень скромного человека, неожиданно исходят небольшие «разборки» с коллегами. Человек, который весьма неформально общается, часто помогая по житейским вопросам, более, чем неожиданно, показывает полную ортодоксальность в работе: неприемлемость чужого мнения, отказ от исправления ошибок, высокое самомнение. Есть наверное и положительные неожиданности, но на них внимание не задерживается — ведь негатив бьет куда сильнее.

В своем родном городе можно было чуть ли не с первого слова понять, что это за человек, как с ним следует общаться и стоит ли вообще общаться. С другими регионами чуть сложнее. А за границей классификация не просто сбоит, а вообще выдает зачастую полностью неверные результаты. В результате общение происходит не по тем правилам (неформально там, где нужно держаться на расстоянии; осторожно там, где наоборот принят более легкий подход и т.д.), а предсказание последующих возможных шагов людей становится больше похожим на шаманские игры. Плохо то, что долгое время это происходит бессознательно, следуя привычным правилам, без анализа ситуации. Результат — неважные отношения с людьми, с которыми лучше было бы иметь хорошие отношения.

В апреле, когда уже прошло более полугода со дня моего прибытия в Вюрцбург, устроили с испанцем, с которым вместе учились на курсах немецкого, велосипедное турне по Майну. На тот момент он был в Германии второй месяц, немецкий язык начал учить еще у себя на родине.

Заезжая в одну из немецких деревень, он улыбался, говорил многим «Guten Morgen», поясняя мне, что так принято здесь в деревнях, люди, мол, добрые, улыбаются. Я, конечно, не специалист по немецким деревням и их обычаям, но в ответ совсем нечасто слышалось ответное «Morgen», да и лица селян не сказать, чтобы озарялись широкой улыбкой.

В кафе мы заказали по кофе. Хозяйка, которая, казалось, была не очень рада прибытию гостей, желающих на завтрак только кофе, произвела на испанца почему-то хорошее впечатление. На его просьбу дать воды без газа, она поступила неординарно — налила воду из-под крана. Может быть в этой деревне вода какая-то особенная или фильтр водный именно в этой забегаловке поставлен, но в других заведениях на такой шаг так никто и не решился. Испанец воду почему-то выпил. По возвращении снова попросив воды, хозяйка снова без тени улыбки повторила знакомую операцию, при этом попытавшись еще запросить за услугу пол-евро (арабы здесь даже для чая воду из-под крана не используют, предпочитая платить за бутилированную минералку). При этом реакция испанца была счастливой — какая добрая хозяйка.

Тогда всерьез задумался, насколько адекватны представления иностранцев о местных: кто-то впадает в эйфорию, кто-то предпочитает всех клеймить фашистами. А ведь немцы же тоже волей-неволей складывают свое представление об иностранцах скорее всего по своему клише, которое может быть неадекватным к иным культурам. Вот и культурный шок.

Преподавательница немецкого языка рассказывала на курсах, что для нее почти пытка покупать товары в одном из магазинов. Продавцом работает видно парень родом из бывшего СССР, который доводит ее почти до шока твердым и жестким «фюнф ойро цванцихь» без всяких сантиментов в виде улыбки, благодарности за покупку и прочих нежностей.

Лишь постепенно различая мимику, реакцию людей, все, кажется, становится постепенно на свои места. Нужно менять и свое поведение: и натягивать улыбку (это не лицемерие, а простая вежливость), и произносить «Guten Morgen» совершенно незнакомым людям, менять реакцию на различные действия. Не сразу все это происходит, особенно если учесть не очень хорошее знание языка.